Я проснулся в холодном поту - 25.12.17

Я проснулся в холодном поту.

Позже, вечером, меня не стало.

Утро началось в два часа пополуночи.

Вот уже много лет я не видел снов, потому и этот кошмар меня так пугает. Да, только поэтому. Совсем не потому, что там было…

Двенадцать лет я не курил. Совсем, бросил еще по молодости. Впрочем, я и сейчас далеко не стар, хоть волосы уже давно седые. Когда-то мужчин в этом возрасте звали матерыми.

Планету трясло, как перегретый паровой котел. И мы – не всегда успевали туда, где сбрасывался пар.

Границы перекраивались за один день по нескольку раз.

Слишком много лет прошло с последней большой войны. Тех, кто помнит ее ужасы не осталось.

Свято место пусто не бывает.

К рассвету я прикончил пачку сигарет и выпил не меньше трех литров кофе.

Что ж, нельзя дальше бегать.

Мессагу командованию – что сегодня не смогу выйти на службу, пара коротких звонков своим ребятам.

Город лихорадило, потому, пусть и с сожалением, но я отказался от машины. Придется снова на двухколесном друге – великолепной Ямахе, кастомизированной донельзя.

Снаряжение решил взять стандартное: ГШ-18, винтовку АШ-12, БП к ним, трехдневный рацион. Бронекостюм решил взять облегченный, чтобы не слишком привлекать внимание.

Дважды приходилось искать объездные пути – чертовы демонстранты, перегородившие улицы баррикадами.

Глядя на их разогретые алкоголем и дешевыми синтетическими наркотиками лица, даже мне становилось не по себе, стоило только представить, что будет, если попасть им в руки.

Свежи еще воспоминания о Скифе – его распяли на здании администрации, изуродовав прежде так, что сложно было поверить, что можно так долго было оставаться в живых.

После той зачистки – мы уж постарались, чтоб никто не ушел, - градус жестокости с обеих сторон только неуклонно повышался.

За городом все же потише, по крайней мере, заторы на дорогах возникают только из-за аварий.

Дело явно шло к закату, когда я добрался.

Соответствия сну пугали, заставляли нервничать и коситься на часы.

Она вышла в точности такой, как я ее запомнил по последней нашей.. встрече.

Миниатюрная, невыразимо красивая, строгая и вместе с тем безмерно чувственная.

Я следил за ней в прицел винтовки.

Когда из подворотни бросились тени – я начал стрелять.

Ужасные вещи творит пуля 12,7 с полусотни метров.

Она даже не успела испугаться.

Надеюсь.

Я вышел к ней из темноты, забросив винтовку за спину.

Я криво улыбался и не знал, как начать разговор.

Впрочем, не пришлось.

Когда с неба посыпались снаряды и бомбы – я уже бежал с ней на руках в подвал.

Несколько выстрелов из пистолета в замок, удар ногой – и мы в глубоком, советском подвале.

Осталось совсем немного времени.

Я почти успел за поворот, когда в спину что-то страшно ударило.

Удар удалось погасить своим телом – напоровшись, впрочем, на арматурину.

Что уже совсем не важно.

Автоматический инъектор вбросил в кровь смертельную дозу наркотика – «торпеду».

Я попытался ей все объяснить.

Что выбор был один – она или я.

Артобстрел закончился, ей нужно было уходить.

Я передал ей свой жетон, объяснил, куда и к кому ей идти.

Думаю, командование оценит ее таланты.

А мне… уже не увидеть рассвета.

Тем вечером я умер.

Последнее, что было – я тонул в янтаре, и горьковато-сладкий вкус на губах.

Я проснулся в холодном поту.

Этюд 18.12.17

Верите или нет, святой отец, но за многие годы это первая моя исповедь. Инквизитор волею святой Церкви, я долгие годы выпалывал заразу и ересь из душ человеческих. Изредка сомнения заползали в мою душу, но молитва укрепляла силы мои, а вера моя всегда была крепка. Я был стоек перед соблазнами, не пользовался ни саном, ни положением во благо своё, но сейчас душа моя в смятении. Позвольте, я расскажу вам все с самого начала.

Во второй год после страшной засухи, что сгубила все посевы в северных землях, одно за другим там произошли ещё большие несчастья. Настоящая эпидемия Антониева огня прокатилась по землям тем, люди впадали в забытье, кожа их чернела, конечности и животы их распухали до невозможности.

Тогда я был направлен туда, для расследования причин и устранения ереси, ведь общеизвестно, что несчастье и ересь идут рука об руку.

А после - пришла чума.

Я видел опустевшие города, где некому было убирать мертвецов с улиц.
Деревни, что были сожжены императорскими войсками, дабы зараза не распространялась.

Я видел, как солдаты стреляют в измождённых, словно постаревших детей.

Беззаконие и упадок.

Мы нашли еретиков, что разносили заразу. В городе под названием Преппо они скрывались даже среди монахов местного монастыря.

Черные мессы, дьявольские ритуалы.

В те дни мне приходилось даже браться за меч, благо, устав наш разрешает идти на подобное.

И в небо поднимался дым от множества костров.

Два долгих года...

Заросшие сорной травой пашни, одичавшие псы, что бросались на бывших своих хозяев. Страшную цену заплатил Север в те годы, и сколько душ до срока покинуло тела...

В конце весны мне доставили послание, повелевавшее в скорости закончить неотложные дела, а прочие передать помощникам, самому же - направиться сюда, в цитадель нашего Ордена.

Четвертого июня, в одиночестве, я выехал из Никкы.

Восьмого же на меня напали, последние из выживших еретиков не могли упустить возможности отомстить.

Израненный, я впал в забытье.

Сколько дней, а может, недель, прошло перед тем, как я пришел в себя, я не знаю.

Но первое, что я увидел - был бревенчатый, затянутый паутиной потолок.

А потом подошла она. Та, кто нашла меня, уже почти истекшего кровью, привезла в свою избушку посреди леса и выходила.

Ведьма, я понял это с первого взгляда.

Она не убоялась меня, а милосердие наш Господь ставит выше справедливости.

Ее стараниями я даже сохранил подвижность левой руки - сухожилия были перерублен в том, последнем моем бою.

На третий день я уже смог вставать, на четвертый - смог выйти на свежий воздух.

Не прошло и недели, как я понял, что могу продолжать путь.

За время, что я провел у нее в доме, я отметил ее быстрый, цепкий ум, красоту и ловкость.

Она оказалась интересной собеседницей, грамотной, читавшей ранее множество книг - в доме ее их было целых полтора десятка.

В последнюю ночь... я познал ее, нарушив тем свои обеты. Она просила меня остаться.

Двенадцатого сентября я приехал сюда, предоставив высокой комиссии и отцу-настоятелю отчёт.

Я просил сложить сан, и уйти в мир.

Мою просьбу удовлетворили, теперь я готовлюсь к отъезду.

И цель, что стоит передо мной ныне, не проще и не нижу предыдущих.

В сердце ее не было Бога, но не было и Диавола.

Но тьма есть отсутствие света.

Надеюсь, я смогу убедить ее.

Ее знания травницы могут помочь людям, а не только лишь лесным зверям.

Прощайте, святой отец, и д храни вас Господь.



Из отчёта от .... года.

Инквизитор Грегор, в миру Жан, через два года обвенчался со спасшей его Алисией.
 Они переехали в город, где открыли апотекарскую лавку. Через полтора года он был признан еретиком, она - ведьмой, оба были переданы аутодафе. По итогам проведенного расследования, выяснено, что процесс против них шел с явными нарушениями, в отсутствии свидетельств вменяемым им деяниям. Обвинения с них были сняты, оба причислены к лику святых. В отношении настоятеля местного монастыря и инквизитора, проводившего процесс, продолжается расследование.



-Святая Алисия, укрепи дух мой и разум мой, дабы не убоялась и не отступилась я от пути Божиего, направь умения и силы мои сообразно Божественному разумению. Сделай, пожалуйста так, чтобы папочка больше не пил и не бил маму, а мама - чтобы не плакала и снова стала красивой, как раньше. И присмотри, пожалуйста, з мои братиком, надеюсь, там он счастлив. И не наказывайте папочку, он до сих пор ходит сам не свой, он не специально тогда...





-Святой Грегор, укрепи дух мой, и разум мой, дабы не убоялся и не отступился я от пути Божиего, направь умения и силы мои сообразно Божественному разумению. Сохрани жизнь сыну моему, что в море сейчас, и путь он быстрее вернётся домой. Жена моя совсем плоха, боится, что не застанет он ее вовсе. А соседи моему дай сил справиться с тягой неуёмной к вину, ведь какой человек был раньше...




-...




 ...