И все-таки Афганистан. Снова, как тридцать лет назад. Россия защищает свои интересы, даже вдали от своих границ.
Те, кто в свое время успел повоевать еще в той, прошлой войне здесь, говорят, что ничего не изменилось, вот только вместо привычных моджахедов - новые, еще (казалось, куда уж) злее.
Наша группа была выведена из ведения Со уже давно. Даже сейчас официально мы все - в отпуске.
С точки зрения закона, мы здесь нелегально. На нас не распространяются Женевские конвенции и прочее словоблудие.
Мы диверсанты.
Вторая война, заметная только по результатам, война ДРГ, жестокая, беспощадная.
Подрывы складов. Зачистки. Прямое устранение лидеров группировок. Акции устрашения.
Мои руки уже не по локоть - я по горло в крови. Еще немного - захлестнет с головой, не даст вдохнуть.
А нам не впервой дышать кровью - чужой ли, своей, кровью товарищей.
Из первого набора (того, что был четыре года тому) осталось только пятеро. "Бессмертные", как за глаза нас называют новички.
Смешно.
Командир группы (матерый вепрь, человек-скала), два снайпера, подрывник. И я. Остальные - "доукомплектованы" в нашу группу.
Мы держимся вместе, прикрываем друг друга - но не в ущерб заданию.
Каждый знает, если для выполнения придется кого-то оставить - в прикрытии, сбить хвост или увести от основной группы - никто из нас не нарушит приказа.
Почти сразу замечаю, что меня... берегут.
Кто-то прознал (явно, подрывник с позывным Хорек - хитрая бестия), что ждет меня по окончании контракта.
Я иду к командиру, ведь мы равны, с чего это такие привилеги?
"Вепрь, что за чушь?"
"Ты знаешь, Цепеш. Мы все здесь - псы войны. А тебя ждут. Ты должен вернуться."
Молчим, только курим, поглядывая на яркие, колючие звезды.
Ночь снова разрывает трескотня автоматных очередей, редкое щелканье крупнокалиберных винтовок и басовитый рокот тяжелых пулеметов.
Нашу группу снова поднимают - на конвой напали, ребята пока отстреливаются, но надолго ли?
Мораль и совесть мы сдаем в каптерку, как часто шутит наш снайперюга Якут.
Горькая шутка.
Скольжу по линю, падаю в пыль и откатываюсь.
Пыльный, заросший какой-то жесткой даже с виду травой холмик превращается во второго снайпера.
"А теперь марш-бросок, мать его. Ну что, Цепеш, не забыл, как бегать по горам?"
"Такое забудешь, Грек".
Мы выдвигаемся - скрытно, но быстро.
Каждый - самостоятельная боевая единица, сведенные в единый организм подразделения.
Краем глаза замечаю пулеметчика (черт, а ведь в прошлый раз с нами еще был Казак...), где-то впереди радист Выдра, по флангам чувствую (хоть и не вижу), как нас незримо прикрывают два Ока - снайперы.
Моджахеды (интересно, умение громить караваны у них в крови?) не успевают заметить тихую смерть, что уже занимает позиции.
Нас мало - восемь человек, но, видать, караван вели тертые ребята - увидев, что давление на них ослабло - открывают шквальный огонь, чтоб не слышно было, как работаем мы.
Бойцы добивают раненых, командира моджахедов бинтуем (Якут молодцом, прострелил тому оба плеча), он - приятный бонус для штаба.
Рычит, плюется, ругается на дари. Хорек предлагает не тратить бинты, выбить информацию прямо здесь. Вепрь хмурится, одно дело, когда работаем одни, другое - когда нас видят обычные бойцы.
Вскрикивает один из бойцов, распоротый ножом от паха до печёнки, притворявшийся трупом афганец падает, срезанный тремя очередями сразу.
Падает, но успевает взмахнуть рукой.
"Ф-1" - хладнокровно классифицирует мозг упавший между мной и Греком предмет.
Что можно успеть за пару секунд? Немногое.
Снайпер успевает крикнуть - "увидимся!" - и гасит взрыв и осколки своим телом.
Один из них рикошетит от дальнего БТРа, на излете рассекает мою бровь.
"Увидимся" - горько подтверждаю я.
"Кто?" - командир немногословен.
"Грек."
Очередная потеря. Еще один "бессмертный", что теперь бессмертен только в нашей памяти.
Те, кто в свое время успел повоевать еще в той, прошлой войне здесь, говорят, что ничего не изменилось, вот только вместо привычных моджахедов - новые, еще (казалось, куда уж) злее.
Наша группа была выведена из ведения Со уже давно. Даже сейчас официально мы все - в отпуске.
С точки зрения закона, мы здесь нелегально. На нас не распространяются Женевские конвенции и прочее словоблудие.
Мы диверсанты.
Вторая война, заметная только по результатам, война ДРГ, жестокая, беспощадная.
Подрывы складов. Зачистки. Прямое устранение лидеров группировок. Акции устрашения.
Мои руки уже не по локоть - я по горло в крови. Еще немного - захлестнет с головой, не даст вдохнуть.
А нам не впервой дышать кровью - чужой ли, своей, кровью товарищей.
Из первого набора (того, что был четыре года тому) осталось только пятеро. "Бессмертные", как за глаза нас называют новички.
Смешно.
Командир группы (матерый вепрь, человек-скала), два снайпера, подрывник. И я. Остальные - "доукомплектованы" в нашу группу.
Мы держимся вместе, прикрываем друг друга - но не в ущерб заданию.
Каждый знает, если для выполнения придется кого-то оставить - в прикрытии, сбить хвост или увести от основной группы - никто из нас не нарушит приказа.
Почти сразу замечаю, что меня... берегут.
Кто-то прознал (явно, подрывник с позывным Хорек - хитрая бестия), что ждет меня по окончании контракта.
Я иду к командиру, ведь мы равны, с чего это такие привилеги?
"Вепрь, что за чушь?"
"Ты знаешь, Цепеш. Мы все здесь - псы войны. А тебя ждут. Ты должен вернуться."
Молчим, только курим, поглядывая на яркие, колючие звезды.
Ночь снова разрывает трескотня автоматных очередей, редкое щелканье крупнокалиберных винтовок и басовитый рокот тяжелых пулеметов.
Нашу группу снова поднимают - на конвой напали, ребята пока отстреливаются, но надолго ли?
Мораль и совесть мы сдаем в каптерку, как часто шутит наш снайперюга Якут.
Горькая шутка.
Скольжу по линю, падаю в пыль и откатываюсь.
Пыльный, заросший какой-то жесткой даже с виду травой холмик превращается во второго снайпера.
"А теперь марш-бросок, мать его. Ну что, Цепеш, не забыл, как бегать по горам?"
"Такое забудешь, Грек".
Мы выдвигаемся - скрытно, но быстро.
Каждый - самостоятельная боевая единица, сведенные в единый организм подразделения.
Краем глаза замечаю пулеметчика (черт, а ведь в прошлый раз с нами еще был Казак...), где-то впереди радист Выдра, по флангам чувствую (хоть и не вижу), как нас незримо прикрывают два Ока - снайперы.
Моджахеды (интересно, умение громить караваны у них в крови?) не успевают заметить тихую смерть, что уже занимает позиции.
Нас мало - восемь человек, но, видать, караван вели тертые ребята - увидев, что давление на них ослабло - открывают шквальный огонь, чтоб не слышно было, как работаем мы.
Бойцы добивают раненых, командира моджахедов бинтуем (Якут молодцом, прострелил тому оба плеча), он - приятный бонус для штаба.
Рычит, плюется, ругается на дари. Хорек предлагает не тратить бинты, выбить информацию прямо здесь. Вепрь хмурится, одно дело, когда работаем одни, другое - когда нас видят обычные бойцы.
Вскрикивает один из бойцов, распоротый ножом от паха до печёнки, притворявшийся трупом афганец падает, срезанный тремя очередями сразу.
Падает, но успевает взмахнуть рукой.
"Ф-1" - хладнокровно классифицирует мозг упавший между мной и Греком предмет.
Что можно успеть за пару секунд? Немногое.
Снайпер успевает крикнуть - "увидимся!" - и гасит взрыв и осколки своим телом.
Один из них рикошетит от дальнего БТРа, на излете рассекает мою бровь.
"Увидимся" - горько подтверждаю я.
"Кто?" - командир немногословен.
"Грек."
Очередная потеря. Еще один "бессмертный", что теперь бессмертен только в нашей памяти.
Комментариев нет:
Отправить комментарий